«Бремя безусловностей» — Эксперт

Бремя безусловностей

Время не выдерживает рукодельной тяжести рок-н-ролла. И еще оно не поспевает за Ильей Лагутенко. Во всяком случае, так считает сам лидер группы «Мумий Тролль» — человек, основательно скорректировавший лицо отечественной поп-музыки, но сумевший сохранить свое собственное

Альбом группы «Мумий Тролль» под названием «8» кажется нахальным вызовом самой логике шоу-бизнеса. Двухдисковый, состоящий из двух с лишним десятков песен и пока, кажется, лучший релиз этого коллектива был выпущен и представлен в столице на самом пике мертвого сезона — в августе. Лидер группы Илья Лагутенко рассказал «Эксперту» о своих отношениях со слушателями, кризисе альбомной формы и простоте названия новой пластинки.

— Илья, говорят, вы переселились в Лос-Анджелес — полгода назад вы записывали там свой нынешний альбом…

— Пока я в Москве, и дел здесь невпроворот: это и выпуск нового альбома, и мои бесконечные новые музыкальные замыслы. Что касается Лос-Анджелеса, то там я сейчас пытаюсь воплотить в жизнь безумную, но очень увлекающую меня идею — организовать нечто вроде Фестиваля российской независимой музыки и современного кино. Интерес к этому есть — город многонациональный, цитадель массового искусства. Здесь понимают, что одним из главных слагаемых успеха Голливуда стал его неподдельный интерес к другим культурам, и даже склонность к заимствованиям. Ну а я, как мне кажется, немного в курсе того, что творится в музыкальном мире России — наши гастроли по стране очень хорошо держат меня на связи с реальностью. Я понимаю, что пока нахожусь в положении «один в поле воин»; но у меня, видимо, есть какая-то врожденная амбиция строительства культурных мостов. В ситуации, когда мир наконец готов понимать, что Россия — это не только матрешки и медведи на льду, очень хочется, чтобы мир услышал и увидел, как поют и снимают сегодняшние россияне не из телевизора, а из настоящих дворов и гаражей.

— А вид на калифорнийские гаражи и дворы как-то повлиял на дух песен из альбома «8»?

— Главное, какой у тебя вид в собственной голове. Причем рецептов здесь нет никаких. Некоторым за вдохновением надо успевать пересекать океаны, другим достаточно собственной кухни. А дух песен — он на то и дух: задумаешься, где он, — так сразу и исчезнет.

— Перед выходом двойного альбома появился небольшой диск «Контрабанды» с восемью песнями из нынешних двух десятков с лишним…

— «Контрабанды» были визитной карточкой альбома, скажем так, для расширения кругозора. «8» — для уже подготовленного слушателя, желающего продолжать дружбу. Не знакомство, а именно дружбу!

А на самом деле каждая пластинка, так или иначе, всего лишь сборник песен. И вообще, альбом — понятие старорежимное, оно скоро отомрет с переходом музыки в интернет. Нас уже не ограничивают сорока минутами долгоиграющей пластинки или шестьюдесятью минутами компакт-диска. Байты, килобайты — бери, сколько хочешь, пой, пока есть силы…

— Говорят, что у альбома «8» изначально было другое название — «Зависть». Это правда?

— У меня поначалу была идея назвать альбом «Завис», а дальше чтобы шел значок «торговая марка». Что происходит, когда виснет компьютер? Все, что есть на тот момент, перед тобой — но движений больше никаких не произведешь. Мол, вынужден слушать до конца. Но потом я подумал, что это уже на какую-то самопародию похоже, чересчур мудрено. И решил, что все должно быть проще простого: «8» — потому что восьмой альбом. Никакого оккультизма и нумерологии.

— И никакой драматургии, судя по тому, что вы считаете слово «альбом» понятием старорежимным. Пластинка по содержанию — хит на хите, по форме — опус магнум, двадцать одна песня. Вам не было страшно, что композиции, при таком количестве, заслонят одна другую?

— Тут уже дело за слушателем, мы тут не властны. Ему определять, стоит все это расслушивать или есть дела поважнее. Как автору мне, конечно, хочется внимания, да еще и повышенного. Но как слушатель — я понимаю, что ваши с песней отношения — они только ваши, это особая, специальная, даже интимная вещь. Песня ведь может стать твоей навсегда, даже если она тебе не очень пришлась по нраву. Вот у меня разное отношение к ДДТ и «Ласковому Маю», но что «Последняя осень», что «Белые Розы» — это особые воспоминания, эмоции, и я уже никуда не денусь от этих песен. Но всегда приятнее, когда этот выбор осознанный.

— А что вы думаете про этот вечный для русского рока спор: что в нем первично — музыка или слова? В свое время МТ называли пионерами рока западного образца — в котором слова могут быть хороши или плохи, но в любом случае они на втором плане.

— Не могут быть плохи слова! Тут, в моем понимании, главное — целостность. Неуловимая гармония, баланс между всеми составляющими песни и исполнителя — залог великой песни. Умение найти правильный путь в отсутствие компаса, если хотите. Интуиция решает больше, чем законы композиции. Вкус, правильное состояние души — самое главное и первичное.

— В ваших текстах последних лет, однако, звучат вполне публицистические нотки. Если бы вас попросили написать колонку о том, что волнует вас сейчас, о чем бы она была?

— О нытиках, что лодыря гоняют; об уссурийских тиграх и международных инициативах по их защите; о коммерческом потенциале возделывания сои на российском Дальнем Востоке и нравственных проблемах этого потенциала; о правилах космического движения и о том, почему летающие тарелки падают на землю; о нескольких школах русского андерграудного рэпа… Это я только про то, что внутри страны, а уж в международной колонке было б еще веселее.

— Илья, вы сами в свое время придумали слово «рокапопс» для обозначения своей музыки. Насколько оно подходит нынешнему «Мумий Троллю»?

— Это вроде бы Хемингуэй замечал, что чувство юмора сродни храбрости? Рокапопс — чистой воды лингвистическая шутка. Настолько удачная, что, когда я впервые прочел критическую статью в адрес «рокапопса» и себя лично как поэта — в «Литературной газете», представляете! — лишний раз улыбнулся, упиваясь собственной значимостью (смеется).

— «Поп забыт, рок не выжил» — поется в одной из ваших новых песен…

— …и там есть продолжение, оно все объясняет. Для меня песни «Мумий Тролля» и есть красивая и честная страна, где все остается на своих местах, а, чтобы стать счастливым, нужно уметь самореализоваться, при этом себя не ломая. Круг замкнулся.

— Как вам самому кажется, в ваших песнях появились нотки взрослости и ностальгии? Вы чувствуете, что вы за чем-то не поспеваете?

— Не я. Темпы. Печалят темпы воплощения идей в реальность. Я думаю, что сегодня — уже послезавтра, а в реальности оказывается, что я еще позавчера. Такой, мне кажется, увлекательный процесс: построить дом. Архитектор придумывает. Инженеры находят возможные пути воплощения. В конце концов все приходят к согласию с заказчиком. По мне, так на этом моменте можно въезжать в готовый дом, а оказывается — теперь надо только заливать фундамент и ждать, пока слесарь проведет водопровод. Не очень удачная метафора, но так обстоит со многим из того, что я делаю. Благо для музыки кирпича не так много надо натаскать… хотя резонанс можно будет оценить только через какое-то время, а хочется мгновенного контакта. В этом смысле живые концерты — это такой глоток чистой воды.

— Ну да, а вдобавок, как только интернет уничтожил индустрию выпуска дисков, артисты снова стали зарабатывать концертами… Вам такой тренд кажется справедливым или наоборот?

— Я об этом немало говорил с лос-анджелесскими рокерами. Многим из них сейчас психологически тяжелее, чем нам. Они выросли в той реальности, в которой интеллектуальная поп-собственность может кормить тебя всю жизнь гонорарами. А теперь вдруг — оп! — все с ног на голову. Музыкальные корпорации валятся на глазах. Мой товарищ Томас, писавший нетленки для Иглесиаса, но оказавшийся вышвырнутым своей рекорд-компанией на вольные хлеба, очень правильно подметил: «В крайнем случае я пойду, встану с гитарой на Сансет-бульваре и буду петь свои песни. Если они нужны людям — люди не дадут мне умереть с голоду. А понравится — будут требовать новых песен». Такая вот жесткая справедливость.

— И как вам кажется, вызовет к жизни развитие интернета в целом и так называемого Web 2.0 в лице порталов Youtube и Myspace в частности какое-то новое искусство… в каком-то немыслимом доселе виде?..

— Ну, обязано вызвать. Но дело не в том, каково это искусство будет; дело в том, как, в каком виде его будет воспринимать слушатель… и что ему вообще надо. Готов ли он бродить по дебрям сети и сам кропотливо и точно создавать себе свою новую звуковую дорожку жизни? Какие ему нужны проводники, кто будет его егерь? Иногда мне кажется, что с нашим поколением вообще уйдет эпоха рок-менов и рок-бандов — не потому, что рок-н-ролл мертв, нет. Просто большинство предпочтет, чтобы рок-н-ролл стал чем-то вроде игры «Секонд Лайф», некой условной реальностью. А рок в своей настоящей ипостаси слишком безусловен — и потому шибко тяжел, извините за такой вот каламбур.

Алексей Крижевский

Прислано: Elis