«Антон Корбайн. Кухонный Корбайн» — Rolling Stone

Антон Корбайн. Кухонный Корбайн

Автор: Александр Кондуков, Дмитрий Сироткин, Глеб Тарабутин

Если бы кому-то в голову пришла мысль максимально органично оформить Храм рок-н-ролла, руководителем проекта наверняка назначили бы Антона Корбайна. Чтобы узнать, каков рок-иконописец в реальной жизни, Rolling Stone связался с его заказчиками, персонажами и интервьюерами, а также дозвонился до лондонской студии мастера.

Автор

Антон Корбайн, голландский фотограф

Я родился в крохотном голландском городке Стриджен, а вырос на близлежащем острове. Мой отец был местным священником, так что можете не задавать мне вопросов относительно того, откуда в моих клипах столько религиозной символики. Все детские впечатления довольно подробно описаны в моей книге «Кто-то» — работая над ней, я пытался найти для себя ответ, как взаимодействует моя одержимость музыкой и музыкантами с доставшимся мне от родителей интересом к жизни после смерти. Поскольку я рос в религиозной семье, впоследствии тема Бога перестала меня интересовать. У меня не было возможности поступить в артшколу, поэтому единственным стимулом для занятий фотографией стала музыка. Ну а если говорить о художниках, которые оказали на меня влияние, я бы остановился на Питере Дойге — в конце концов, стиль моих работ тоже можно охарактеризовать как магический реализм. Среди творений коллег-фотографов меня одно время интересовал странный мир Дианы Арбус: нереальные эмоции, искаженные ракурсы. Сейчас меня очень привлекает немецкая портретная школа — Томас Руфф например. Можно назвать еще несколько имен, но это не принципиально — все мы с ними, в общем-то, похожи.

С героем моего фильма «Контроль» Йеном Кертисом я познакомился в 1979‑м. Нормально пообщаться нам не удалось, однако моя съемка вышла настолько удачной, что сейчас люди до сих пор гадают, сколько времени потратил Корбайн, чтобы поймать такие кадры. В принципе, Йен показался мне приятным парнем. Он совсем не походил на лидера группы, который любит покрасоваться и вещать по поводу и без повода. Когда я встретил Кертиса в Манчестере незадолго до его смерти — это был апрель 1980 года, он выглядел очень уставшим, но тогда я подумал, что он просто в образе. Время было такое. Подробно о его проблемах я узнал из книги его вдовы и в ходе работы над сценарием «Контроля» — помню, как буквально с каждым днем работы фигура Йена становилась для меня все более осязаемой. Перед началом съемок я встретился со всеми участниками New Order — кстати, и Питер Хук, и Стивен Моррис, и Бернард Самнер работали над саундтреком, так что в какой-то степени этот фильм можно назвать официальной автобиографией группы.

Мне не очень приятно, когда меня называют рок-фотографом. Так поступают люди, которые недостаточно хорошо знакомы с моими работами. Я снимал массу актеров, художников, писателей. Даже ученых снимал — но, видимо, журналистам не очень интересна эта сторона моей деятельности. Многие думают, что я не очень люблю работать с женщинами. Это не так. Пожалуй, женщины являются самыми прекрасными созданиями на свете. Проблема в том, что я люблю открывать в своих героях что-то новое, показывать их в неожиданном ракурсе. С женщинами это проделывать непросто — трудно ведь взглянуть на идеал под таким углом, чтобы он выглядел иначе и при этом не перестал быть идеальным. Гораздо легче разглядеть красоту в уродстве или зрелом 50‑летнем мужчине. Я постоянно нахожусь в поиске и, наверное, поэтому избежал творческого кризиса — по крайней мере в своих собственных глазах. Свою российскую выставку я назвал «Четыре перспективы» — это четыре очень разных направления в моей фотокарьере. Еще я снимаю фильмы, делаю клипы, проектирую декорации — говорить о нехватке вдохновения не приходится.

Россия — невероятно быстрая страна, абсолютно ненормальная в хорошем смысле этого слова. Я по-хорошему завидую всем вам, потому что в стране, где каждый второй хочет как-то себя проявить, выживают только самые сильные. Примерно то же сейчас можно наблюдать в Лондоне, который заполонили русские. Ваша музыка тоже может иметь успех — посмотрите на латышскую группу Brainstorm. Десять лет назад я рвался в Америку, чтобы найти там яркие группы, а теперь, на мой вкус, в фаворе Европа — Англия, Швеция, Германия. Русскую музыку я знаю не так здорово, но я снимал для обложки одного вашего журнала Илью Лагутенко, и он показался мне прекрасным парнем. Хотя о его песнях я вряд ли могу сказать что-то конкретное. Зато могу кое-что сказать о себе: сейчас меня как никогда увлекает живопись, я готовлюсь к съемкам своего второго фильма. Не могу о нем сейчас говорить, но он точно не будет связан с музыкой. Это будет биография.

ПЕРСОНАЖ

Илья Лагутенко , группа «Мумий Тролль»

Так получилось, что Антон Корбайн снимал меня для обложки журнала «ОМ». Идея полностью принадлежала главному редактору Игорю Григорьеву, который планировал какую-то свою историю, позвал стилиста, хотел устроить мне кучу переодеваний. В итоге Корбайн довольно сильно разозлился и прямо заявил: «У нас тут, вашу мать, не “fashion■, а “rock■». В итоге стилист отсиживался вместе с Григорьевым в пабе, но какая-то польза от него все-таки была. День съемки выдался на редкость морозным, и я снял со стилиста шарф, чтобы окончательно не замерзнуть. И именно это фото в шарфе удалось лучше других. Корбайн, кстати, начисто лишен звездной болезни и пафоса — дескать, я Depeche Mode и Nirvana фотографировал. Когда мы общались с Антоном, возникало ощущение, что мы старые приятели, которые просто по каким-то причинам долго не виделись. И даже на все вопросы о Курте Кобейне и Queen (свои первые фото Корбайн делал именно на их концерте — об этом мало кто знает) Антон отвечал так, будто речь шла не о божествах, а о соседях по садовому участку. Вообще он очень позитивный человек, который умеет разглядеть что-то необычное в, казалось бы, заурядных, ничем не примечательных вещах. Мы с ним ехали в поезде в Москву, так он там занавески в вагоне снимал, ну а некоторое время спустя он подарил мне альбом с фотографиями этих самых занавесок. Когда мы обедали с Антоном в ресторане, в колонках вдруг ни с того ни с сего заиграла песня голландской группы Golden Earrings — я сейчас даже точно не вспомню, магнитофон это был или радио. Корбайн был сражен наповал: он и представить не мог, что этот коллектив вообще каким-то образом могут знать за пределами Голландии. Сейчас мне кажется, что это действительно было чудо, и в тот день эта песня прозвучала в России в первый и последний раз.

На самом деле мы познакомились с Корбайном до того, как была запущена вся эта история с обложкой журнала «ОМ». Дело было в Риге, где у меня имелась маленькая квартира в старом городе. Позвонил Рейнарс Кауперс из группы Brainstorm и говорит: «Ничего, если мы зайдем с нашим другом из Голландии?» Я и подумать не мог, что вместе с Рейнарсом придет Корбайн. Потом уже выяснилось, что с ним ужасно интересно работать, а самое главное заключается в том, что он уважает тебя, каким бы идиотом ты ни был на самом деле. И благодаря этой его вселенской доброте и интеллигентности ты даже не замечаешь, что он присматривается к тебе, пронизывает тебя насквозь взглядом и в считанные секунды выстраивает твой образ, который потом и станет фотографией. Собственно говоря, я считаю, что именно Антон придумал рок-фотографию. После московских фотосессий я был настолько впечатлен общением с ним, что даже сформулировал для себя творческое кредо Антона Корбайна: «Быстро, очень человечно — и сразу в историю».

ЗАКАЗЧИК

Константин Чувашев, арт-директор журнал Maxim

Фамилия Корбайн всплыла, когда мы готовили второй номер журнала-приложения Maxim Fashion. Против нас было два обстоятельства: во-первых, на съемку было выделено двадцать минут, во-вторых — агрессивный менеджмент героя обложки Такеши Китано. В Роттердам Антон приехал вовремя и оказался очень непропорционально сложенным, почти двухметровым человеком в длинном шарфе. Большие уши, маленький подбородок, маленькая голова, огромный лоб — в целом фотограф был похож на карикатурного жирафа. Поскольку мы снимали обложку, все здорово нервничали из-за того, что нам выделили абсолютно стандартный номер в гостинице. Затем появился Китано — толстенький, маленький человечек. Съемка была тяжелой из-за того, что менеджер Китано все время орал, что наше время истекло. Корбайн на это, впрочем, никак не реагировал и сразу задал собственный ритм съемки. А в качестве эдакого джокера Антон достал фотографию Китано, которую он сделал в те времена, когда японец был никем — обычным театральным комиком. Разумеется, на лице Такеши тут же засияла улыбка. Надо сказать, Корбайн гениально выпутался из цейтнота и сделал для журнала три сюжета. Первый строился вокруг безвкусной портьеры в гостиничном номере — после специальной обработки она превратилась в театральную кулису, на фоне которой Китано стоял в боксерской позе. Очень странно так стоял, поскольку явно не умел боксировать, и его маленькие кулачки безвольно висели. Для второго кадра Антон усадил Китано в кресло а-ля 80-е, причем актер утонул в нем, как в ванне: торчали только голова и ноги. Когда снимали третью мизансцену, мы спустились вниз, и Корбайн снял его на фоне мраморной стенки. Это были самые мощные кадры, которые Антон впоследствии использовал для своей персональной выставки.

В принципе «эффект Корбайна», как правило, достигается при многократном перефотографировании одного и того же снимка. Очень давно Антон, видимо, изобрел какой-то свой способ добиваться его без конвейерной пересъемки. Благодаря этому его кадры всегда оставляют ощущение «вылепленности» — иногда даже трудно понять, что это реальная фотография, — там проработан буквально каждый сантиметр. Корбайн — художник, причем слово «художник» в отношении фотографов нужно употреблять очень аккуратно, слишком велик в этом деле вопрос случая. Когда Антон снимает, скажем, на натуре, он выступает в роли живописца, делающего набросок. Все остальное происходит в студии, и в каждой его фирменной фотографии заложен многочасовой лабораторный труд.

Второй опыт моей работы с Корбайном был связан с Брайаном Ферри. Первоклассный музыкант, эффектный мужчина, икона стиля — лучшего варианта для обложки и придумать было нельзя. Вне зависимости от истории с обложкой было решено сделать и материал про Корбайна — причем его нужно было еще и сфотографировать. В каком-то из писем к секретарю Брайана Ферри я упомянул, что снимать его будет Антон, и пришел ответ, что если снимать будет имен- но он, то Ферри готов сниматься в любом формате и отменит ради этого все свои ничтожные стариковские делишки. Студия Корбайна находится в районе Шефердс Буш, где расположен довольно известный концертный зал, однако обстановка там царит мрачная. Студия занимает половину трехэтажного дома. Мы приехали пораньше — пришлось посидеть в каком-то отвратительном кафе, и из его окна мы увидели Антона, который появился на местном рынке. Снимать Антона должен был молодой Коди Барридж, который сейчас стал очень успешным фэшн-фотографом, а тогда был просто талантливым новичком. Антон сам предложил сфотографировать себя на восточном рынке и категорически отказался сниматься в чужой одежде, а одевается он, между нами говоря, совершенно чудовищно: клетчатые штаны, которые в эпоху брейк-данса носили, что-то наподобие бушлата, шарф и какие-то ботинки типа Ecco. А последняя встреча с Антоном случилась у меня в Петербурге, где у него проходила выставка. Мы сильно напились накануне, опоздали, но Корбайн попросил не закрывать зал, пока два русских дебилоида его не обойдут. Ну а когда мы посмотрели все работы Антона, он подписал нам каталог выставки со словами «Thank you for beautiful sex position». Неожиданная фраза, даже при всей моей некомпетентности в мужской сексуальности.

ЖУРНАЛИСТ

Леонид Александ ровский , редактор журнала GQ

Первое, что меня поразило в Корбайне, — это его рост. За редким исключением он выше всех своих моделей, и в этом заключается один из секретов его карьеры как любимого фотографа рок-музыкантов. Он может доминировать над своими героями, управлять ими. Этот его талант проявляется в снимках U2: как правило, фронтмен Боно оказывается на заднем плане, а впереди, к примеру, стоит басист Адам Клейтон. И эти композиции целиком и полностью связаны с ростом Корбайна: у него совершенно другой взгляд на то, кто есть главный в музыкальной тусовке, и он выражает это в своих снимках. Банальные фотографы все время ставят солиста вперед; Корбайн почти никогда так не делает. Я практически сразу понял, что Антон — великий импровизатор, который никогда ни к чему не готовится. Когда мы снимали Такеши Китано, он обегал все комнаты в доме, обошел все колонны, искал правильный ракурс. Идея съемки родилась у него минут примерно за десять. При этом Корбайн очень не любит всяких там ассистентов, визажистов и стилистов и за глаза называет их ничтожествами. «Это люди, потерявшие смысл жизни, — говорил Антон. — Они прислуживают художникам и ни на что больше не способны». Схожие взгляды на челядь, которая вертится вокруг музыкантов и актеров, нас с Корбайном и объединили. Фотографы и их герои разговаривают обо всем на свете, кроме работы и карьеры. С Брайаном Ферри, например, велись разговоры о том, где есть японскую еду в Лондоне. Судя по всему, Корбайн относится так ко всем людям, которые с ним работают, — не важно, лошок ты или, скажем, Брайан Ферри. Ему абсолютно все равно. Когда мы выпивали в тайском ресторане, Корбайну по телефону позвонил Спрингстин. И у Антона лицо вытянулось так, как будто бы на другом конце провода с ним говорит сам Господь Бог. Это тоже очень важный момент: для Корбайна до сих пор существует такое понятие, как «кумир», и к некоторым персонажам он относится с особым пиететом. Этим он оченсильно отличается от русских фотографов, которые после двух удачных съемок начинают брататься с незнакомыми знаменитостями и считать себя гениями.

Еще одна особенность Корбайна: он все время забывает, кого и когда снимал. Он часто запросто так говорит: «Я снимал всех». Кроме того, Антон имеет странные привязанности. Кроме U2 и Depeche Mode он, скажем, очень любит группу Brainstorm. «Сам не знаю почему, — говорит. — Просто я думаю, что Рейнарс Кауперс — уникальный артист, и я по первому звонку приеду его снимать». Когда Антон и Рейнарс куда-нибудь едут вместе, голландец постоянно его фотографирует — как будто бы Кауперс известнее его в тысячи раз. А вот что касается выпивки, то с Корбайном вообще все очень просто. Мы пригласили его в ресторан, а он тут же поинтересовался, что мы будем пить, и побежал за пивом в бар. Помню, Корбайн посоветовал нам несколько бельгийских сортов. Ну кто еще такое с журналистами проделывает?