«Полосатый рейс» — GQ

Полосатый рейс

Текст Кирилл Сорокин

Лидер главной российской группы «Мумий Тролль» Илья Лагутенко предварил выход диска «Амба» коротким визитом из Лос-Анджелеса в Москву. Где на время отвлекся от общения с невестой, чтобы поделиться мыслями о политике, бизнесе и высоком предназначении творческого человека.

Группа «Мумий Тролль» выпустила шестой студийный альбом. Это своего рола ревизия всего самого интересного, что происходило в музыке (по преимуществу британской) за отчетный период, выполненная в фирменном «троллевском» духе. С лоском и манерностью, которые, как и прежде, песням «МТ» определенно в плюс. Илья Лагутенко с завидным постоянством оказывался на голову выше музыкантов-соотечественников — да, что там, попросту выступал в другой лиге. И на этот раз Лагутенко не оплошал. Даже его эксцентричная выходка — исполнение вместе с питерским коллективом «Кач» песни «Витя Дробыш, соси, уебыш» и последующие пикировки с оскорбившимся продюсером «Фабрики звезд» Виктором Дробышем — органично вписывается в общую картину. Деталью этой причудливой картины мира по «Мумий Троллю» стало и название пластинки — «Амба». Даль расшифровывает слово как «выход двух нумеров кряду в лото или лотерею», на воровском и моряцком жаргонах это то же, что «капут». Илья предпочитает третий, фольклорный вариант: «амба» — хозяин тайги, лесной бог, в переводе на общечеловеческий язык — тигр. Посему уже не удивляет тот факт, что встречаемся мы с Лагутенко на задворках московского зоопарка, где нас то и дело прерывают тетушки, приходящие кормить ползающих в аквариуме черепах.

GO: Зачем все же вы связались с группой «Кач»? Вы ведь и правда Дробыша крепко приложили.

ИЛ: Ну что значит —приложили? Он ведь тоже часть шоу-бизнеса: ты человек общественный, поэтому тебя и склоняют. Уж как мое имя только не склоняли, что же мне теперь, всякий раз возмущаться? Я, например, вижу здесь связь с сегодняшним днем, с тем, что происходит вокруг. Это довольно интересная, сатирическая картина — описание того, в каком состоянии мы находимся. Если кто-то принимает подобные веши на свой счет — я не знаю, это от отсутствия чувства юмора, видимо. С другой стороны, хорошо, можно обидеться — но давать потом какие-то комментарии в программе «Максимум», призывая упрятать несчастного Серегу (вокалиста группы «Кач». — Прим. ред.) в тюрьму. В какую тюрьму? У нас тут что — ГУЛАГ, 1937 год, что ли? Вся эта ситуация еще раз подтверждает, что не зря мы это сделали.

Послушайте, а когда Гребенщиков в прошлом году ходил к Суркову по поводу создания…

И где это министерство рока? Чего-то говорили, говорили…

Вас не позвали, что ли?

До меня доходили слухи, но я такой человек, мне не нужно подпольных бесед: вы мне скажите конкретно, что я должен сделать и что я за это получаю. Я всегда люблю определенность. Куй железо, пока горячо, зарабатывай свой длинный рубль здесь и сейчас — вот что всех интересует. Все могут прикрываться моралью и идеологией- но никого по большему счету ничего, кроме материальных вещей, не интересует. Я за это тоже никого не критикую — у нас так долго этого не было. Подождите сейчас все обожрутся, проблюются — и то да все придет в нормальное состояние.

То есть вы верите в цикличность истории?

Ну так получается, да.

Тогда не очень хорошо получается: согласно сложившейся практике цикл должен закончиться революцией.

Почему обязательно революцией? Просто надоест. Когда людям становится скучно, не обязательно разрушать все до основанья, можно просто выйти. Допустим, вам не нравится кино. Можно сидеть до конца и думать «А я все-таки посмотрю, чем все это закончится, хоть это и полная херня. Я этого не понимаю, но буду сидеть, потому что мне все равно идти некуда и встреча у меня еще потом». А можно встать и пойти в другой зал. Пусть и не с начала. Вот такой выбор.

Прослеживается такая тенденция, что накануне выборов все музыканты…

Знаете, есть такое подозрение, что выборов не будет. Выбор у нас невелик особо (смеется).

Вы, кстати, когда-нибудь участвовали в предвыборных концертах?

Не довелось. Пик группы «Мумий Тролль» настал после 1996 года, когда самая главная кампания уже прошла. До сих пор коллеги-музыканты рассказывают такие замечательные истории (смеется).

Какие, например?

Ну, как можно было съездить в предвыборную кампанию и потом два года ничего не делать. Я так понимаю, что многие съездили и до сих пор ничего не делают (смеется). Честно признаюсь, сточки зрения стороннего наблюдателя не вижу в этом ничего ужасно страшного. Ну едешь ты и едешь, ты же музыкант, твое дело — развлекать людей.

Так со знаменами же едешь.

Если какой-то человек сделал вывод что ты отвечаешь его интересам, ты часть его программы И он свой образ ассоциируете твоим творчеством — почему бы нет, если у вас это взаимно? Мало ли что люди поддерживают. Да, со знаменами. Это же нормально, если вы пытаетесь еще кого-то привлечь на свою сторону, потому что верите и собственные принципы. Есть опасность сделки с совестью, разве нет? Сделка с совестью — это когда ТЫ и за тех, и за других, и за третьих. А тут обычная сделка: проехали, заплатили, за труд получили. Поэтому когда украинские выборы были — вот было весело за этим наблюдать! Кто на какой стороне баррикады поет, о чем говорит, путая имена кандидатов в президенты. И то им все с рук сошло. Тем более сейчас так все меняется. Времена вообще меняются.

Вам эти изменения по душе?

Мне вообще изменения по душе, они же все равно происходят. Другой вопрос, как бы я хотел, чтобы это происходило. Это же сложный процесс, все зависит от человеческого фактора. А что же: сидеть и горевать теперь? Нет, просто надо принять новую ситуацию, поэтому я не склонен говорить о том, что раньше было лучше. Это бестолковый абсолютно разговор. Хорошо вот, что мы здоровые и счастливые. Вот вам, допустим, нехорошо, у вас вчера тяжелая ночь была, а у меня хорошая, легкая. Что тут думать? Вес замечательно.

Ничто вашему благостному состоянию не препятствует?

А что ему может препятствовать?

Как же: свобода слова, «Марш несогласных», прочая ерунда.

Вот вы сами говорите — ерунда. Все равно это происходит. Если мне это не нравится, я должен сделать так, чтобы этого не происходило или происходило, но иначе. Но все равно ведь каждый делает свой маленький кусочек работы. Одни ищут проблему в одном, а я вижу проблему в другом. Например, в том, что 150 миллионам предлагают слушать не совсем интересную музыку. Поэтому у нас сознание так складывается и поэтому выбрать не из чего, и люди привыкли не выбирать. Вот пытаюсь разнообразить музыкальную жизнь нашей страны, чтобы люди понимали, что есть не что-то одно, а есть три, четыре, пять. И тогда, может, они начнут дальше выбирать. И дальше, дальше, дальше. Но это больше похоже на шутку сейчас (смеется). Хотя в ней большая доля правды.

А идею выпустить пластинку седьмого июля — то есть 07.07.07 — вы не у The Smashing Pumpkins позаимствовали?

Нет, Это день рождения моей мамы, она сказала, что давно не видела никого. Я решил, что тем самым обяжу себя быть рядом с ней в этот день.

Каким образом?

Официальный релиз — в Москве, значит и я буду в Москве. А то она говорит: «Ты все время куда-то уезжаешь на мой день рождения». А что, The Smashing Pumpkins успеют записать свою пластинку?

Они уже все свели, да.

Я их видел в Лос-Анджелесе в процессе записи. К тому времени, как мы все закончили, они так над одной песней все трудились, у них же продюсер — Рой Томас Бейкер, — который «Рапсодию» Queen записал. Все говорят, что он человек легендарный и так далее (повышая голос), но он сделает так, как хочется ему.

Там, по-моему, обратная ситуация, Корган же известный «тиран-тиран». Доходило до того, что он выгонял всех музыкантов из студии.

Ну тут, видно, не особо он тиранил. Спокойненько сидел, тихонечко ходил. Он такой, как я понимаю, не особо общительный человек. Тем более разошедшись со своей русско-украинской женой… У него ж была жена украинка, а по их — россиянка. А еще мне нравится «777» как противовес «666».

Абсолютное добро?

Да, почему и нравится. Я понимал, что эту дату будут все, кому не лень, склонять, как когда цифру 2000 обыгрывали. Но это, конечно, еще ничего не значит: мы так всем расскажем, на самом деле, может, вы уже шестого сможете скачать в интернете (смеется).

Вас это не заботит?

Сейчас так выглядит музыкальный рынок, что ни кто толком не знает, что должно происходить. Даже вон в Америке не знают. Довелось недавно пообщаться с американскими музыкантами и бизнесменами, они говорят: «Вот, нам сейчас так плохо. Как там у вас, в России?» Я говорю: «Расслабьтесь. Если у вас хоть что-то тогда было, то у нас всегда так было, как у вас сейчас». То есть нам с этой стороны легче, мы уже подготовлены, мы не переживаем. Они: «Как же так? Денег нет, продаж нет, что делать? Только концерты играть». Как правильно заметил один мой американский приятель-музыкант: в конце концов, если ты музыкант, певец, актер — если самое худшее в жизни произойдет, — вышел ты на Голливудский бульвар, взял гитару в руки, стоишь и поешь. Проходят прохожие, понравилось — не дадут помереть с голоду. В принципе мы так и делаем, это и есть наша основная работа. Мы едем и поем. Для людей.

На улице, что ли?

Ну это условно. Но, как мне кажется, сейчас среди музыкантов выживут те, кто певец, музыкант, исполнитель — те, что людям по тем или иным причинам нравятся. Потому что огромный поток информации идет, и разобраться в нем представляется очень проблематичным. Тут, правда, несколько иная ситуация с телевидением, которое в определенной степени зомбирует население.

И часто вы смотрите телевизор?

Нет, вообще не смотрю. Не смотрю и не знаю телевизионных передач и героев, понаслышке только. И я не хочу в этом разбираться, потому что это не моя жизнь, мне неинтересно. Есть, допустим, «Дом-2» — но это же надо и какое-то время садиться, включать телевизор за этим следить. Поэтому у меня нет такого развлечения.

А газеты читаете?

Газеты читаю, потому что в самолетах это самая главная развлекаловка. А летаю я часто, через день. Понимаете, я беру и потребляю информацию как мне удобно, и только для того, что мне необходимо. К примеру, мне необходимо общаться с моими коллегами, родственникам и, друзья ми. Самый простой путь этого общения сейчас — электронная почта и SMS. Времени мало, один живет в Москве, второй во Владивостоке, третий в Нью-Йорке: поди высчитай, кто когда спит.

Говорят, десять лет назад вы в Лондоне занимались каким-то очень странным бизнесом, чуть ли не суда перепродавали.

Действительно, я уехал в Лондон, работая водной инвестиционной корпорации. У нас был очень амбициозный проект по строительству дороги из России в Китай, которая должна была финансово поддерживаться Европейским банком развития и частными инвесторами Великобритании. Так получилось, что я никогда не бывал в Лондоне до этого, но знал английский и китайский языки. Вот я там очутился, но всем этим планам не суждено было сбыться, поэтому очень скоро я был предоставлен самому себе. Так что стать делягой инвестиционного рынка мне не удалось, и не могу сказать, что я об этом жалею.

Скажите, а как вы с Лещенко познакомились? Вы, говорят, с ним чуть ли не дуэтом спеть хотели.

Да, Лев Валерьянович очень интересный человек. Хотя для меня — в моей молодости, в моем детстве — это был символ того, что я ненавидел: советская эстрада. Лещенко — это как имя нарицательное было. Поэтому я в самом страшном сне не мог себе представить, что у нас могли бы быть общие темы для разговора. Но совершенно случайно, в Сочи — был как раз конкурс «Пять звезд», где я бестолково занимал свое место в жюри…

Почему бестолково?

Я вхожу в любое жюри один раз. То ли я им карты путаю, то ли еще что, но так уж сложилось, что второй раз меня уже никуда не берут. Так вот, там, в Сочи, у меня были определенные мнения насчет конкурсантов — и тут я вдруг услышал комментарии Лещенко. И я понял, что это единственный человек во всей этой банде, который думает в правильном направлении, не стесняется не только правильно, но и доходчиво выразить свои мысли и совершенно спокойно себя чувствует, не силясь лицемерно держать реноме по отношению к коллегам. Не то чтобы это переросло в какое-то близкое общение, мы с ним делали интервью для журнала «Афиша», у нас была идея выступить на его юбилейном концерте. Но все-таки советское прошлое не позволило ему сделать этот шаг.

Вот интересно — а насколько вы близки к народу сейчас? Знаете, например, сколько стоит хлеб в магазине?

Да, я в супермаркеты заезжаю, поэтому примерно ориентируюсь. Единственное, мне кажется, что Москва — это ужасно дорогой и неудобный город для того, чтобы человек здесь жил. Поэтому мне здесь не очень нравится. В России, как известно, все делятся на тех, кто любит Москву, а кто — Петербург. Я из последних; но, к сожалению, большую часть года там очень темно и холодно. Москва — это мясорубка, в которой я долго находиться не могу. В Петербурге все слишком медленно, поэтому я предпочитаю постоянно передвигаться. Вообще, музыканты сродни морякам. Помню, как я жил во Владивостоке и как моряки приходили из плавания. У них — психологический срыв: они делали свое дело, чуть ли не год были в море, заработали кучу денег, которые привезли своим семьям; они знают, что каждый день у них есть четкий порядок. И вот они приходят на берег, три дня пьянки-гулянки, а потом нескладуха: дома тобой недовольны, делать нечего, отпуск у тебя длинный. И думаешь уже: «Да быстрей бы обратно!» Так и музыканты. Многие могут жаловаться — вот, мол, бесконечные туры, а на самом деле это то, что в принципе нам нравится. Нам нравится играть музыку, петь, плясать, общаться с публикой; стоит чуть-чуть не поездить, как сразу думаешь — да пора бы уже. Потому что здесь начинается бытовуха. А там ты приезжаешь, тебя встречают, уезжаешь — провожают. Хочешь пойти куда-то сам — иди, пожалуйста.

Вы, честно говоря, рисуете образ человека, в быту довольна беспомощного.

На самом деле я сам кому хочешь что угодно организую. Но есть четкая система отношений, каждый на своем месте. Работаешь в журнале — ты должен задавать вопросы, писать статьи, сдавать материал. Водишь трамвай — позаботься о том, чтобы он был чистым, ходил по расписанию. Я музыкант — должен выйти на сцену и вовремя уйти. Но за это тебе нужно одно, мне — другое. Система должна работать. Но как найти людей, поставить их на правильные места, чтобы вся система работала — и чтобы каждому было хорошо? Вот это, наверное, главный вопрос. Как же нас, вас, всех расставить на свои места, чтобы все были счастливы тем, что делают?

Но вы на своем месте?

Я считаю, да. Некоторые люди, может, не на своих местах. Но мне тогда им хочется посоветовать; может, вы сюда, а этот — сюда? Может, тогда будет лучше? Я думаю, школа жизни Владивостока меня всему научила.

Прислано: Tat